Пугачевщина показала слабость власти на местах, и Екатерина II решительно взялась за реформы. Увеличилось число губерний, в городах создавалась полиция. Сызран в 1780 году вошел в состав образованного Симбирского наместничества и получил собственный герб – черный бык в золотом поле - за успехи в торговле скотом и хлебом. Автором этой остроумной геральдической идеи был граф Санти. В здании бывшей воеводской канцелярии расположился городничий со штатом. Первым на этой должности оказался Иван Гаврилович Дмитриев – богатый помещик, из местных.
Выбор оказался более чем удачным. Владелец 1500 крепостных душ, Дмитриев выезжал из дома не иначе как в сопровождении дюжины крепких дворовых людей, наряженных в венгерские кафтаны. Это было вернее худосочной полиции. Сызран поделили тогда на 6 кварталов, назначив в каждом квартального надзирателя и его помощника. Была и штатная воинская часть – инвалидная команда во главе с секунд-майором Паговским, которая жила в отдельной слободе в районе нынешнего драмтеатра. Но состояла она из солдат немолодых и из строевой службы вышедших. Дмитриев был человек строгий, но справедливый. Одиннадцать лет он твердой рукой наводил порядок в городе и немало сделал для укрепления авторитета закона, за что пользовался уважением сызранцев. Кстати, при поступлении его на должность в тюрьме сидело всего два арестанта: беглый крестьянин и касимовский мещанин, удравший от кредиторов. Тогда же в Сызране была создана почтовая экспедиция, обслуживающая направление Симбирск-Саратов, и назначен почтмейстером подпоручик Волков. Эстафеты отправляли не регулярно, а по мере надобности.
Произошли перемены и в других сферах городской жизни. Купцы теперь выделялись в привилегированное сословие, свободное, в частности, от рекрутской повинности. Взамен они должны были платить повышенный денежный сбор. Это привело к тому, что многие из них стали записываться в мещане. Так, на 1783 год купцов в Сызране значилось 187 душ, а убыль объявленного капитала составила 2665 рублей. Подавляющее большинство записалось в третью гильдию. Это была “мелкота”, оплачивающая минимально допускаемый законом сбор, сначала 500, потом 1000 рублей. Во второй гильдии состояло только двое: Петр Веденисов и Петр Заворотнов. Они занимались солью и вином – самыми выгодными товарами XVIII века. Доходы от этого позволили им в 1802 году выстроить красивейшую каменную Троицкую церковь. Остальные горожане записались в мещане и цеховые. Они платили в казну рубль двадцать копеек годового налога и несли всевозможные повинности. Например, отправляли в армию два раза в год четверых рекрутов. “Призывали” тогда на 25 лет, служба была тяжелой, и отправляли в защитники Отечества часто за провинности. Хотя были забубенные головушки, которые шли своей охотой. В 1783 году, например, добровольно нанялся в солдаты сын сторожа Христорождественского собора Никифор Лазарев. Посетивший в том же году Сызран симбирский чиновник Масленицкий писал, что в городе 6580 человек обоего пола, проживающих в 1310 домах, большей частью весьма ветхих. Хлебная торговля незначительна – в год на 2000 рублей. Многие горожане кормились тогда отхожими промыслами: журналы магистрата полны записей “находится в Астрахани”, “находится у Черного Яра”, “находится у Батракского перевоза”. Нередко судьба заносила их еще дальше. В 1783 году Потап Жирнов просит причислить в купечество своего сына Степана, выкупленного из Хивы, где он был в плену более десяти лет.
Внутреннее самоуправление находилось в руках двух бургомистров и четырех ратманов, составлявших магистрат. Они избирались на срок до трех лет, а купецкий, мещанский и цеховой старосты - ежегодно. Последние разбирали споры, “выколачивали” налоги, распределяли повинности. Магистрат, кроме всего прочего, обладал правом суда над горожанами. В разное время во главе его стояли Андрей Серебряков, Яков Веденисов, Иван Седякин.
Приходилось сызранскому магистрату заниматься и делами Канадея. Власти весьма непродуманно дали в 1780 году этой бывшей крепости статус города - центра уезда. Но так как там совершенно не было своего купечества, его жителям приходилось все время обращаться в Сызран. Посланцы нашего магистрата постоянно ездили к соседям производить оценки, устраивать торги. В конце концов в 1796 году Канадей был лишен статуса города и вошел со всей округой в Сызранский уезд.
В 1787 году в нашем городе создали двухклассное народное училище, в которое набрали 15 человек. Содержалось оно на местные средства, и делами его ведал специальный попечительский совет. Преподавал в нем Хрисанф Воскресенский, происходивший, судя по фамилии, из духовного сословия. В 1799 году училище закрыли за неимением средств.
В 1780 году Екатерина II распорядилась, чтобы в каждом уезде был дипломированный медицинский работник. Тем не менее в 1783-ем магистрат с горечью констатировал: “В городе Сызране ни доктора, ни лекаря не имеется”. Однако уже двенадцать лет спустя за здоровьем жителей уезда следил штаб-лекарь Трофим Ноздря.
Год 1795 был для Сызрана переломным. Предшествовали этому, как водится, знамения. Во время грозы молния ударила в Покровский собор и разбила хрустальное паникадило. А титулярный советник Андрей Кайсаров, будучи, видимо, человеком веселого нрава и находясь в подпитии, в гостях у Дмитриевых говорил, что “город Сызран построен худо и его надо сжечь и построить заново. Я уже три города так сжег”. Язык мой – враг мой.
17 июля в жаркую и ветреную погоду город сгорел дотла. Уцелели лишь заречные слободы. В доме Дмитриева, бывшего в то время уездным предводителем дворянства, сгорела даже металлическая посуда. Пожар стоил должности тогдашнему городничему Есипову, а болтуну Кайсарову пришлось долго объяснять в суде, что он шутил.
Но нет худа без добра. Город решено было восстанавливать по регулярному плану, составление которого поручили уездному землемеру Ивану Гильдебранту. Каждый желающий получить место и разрешение для строительства обязывался представить ему чертежи будущего здания. Так что Гильдебрант является, по сути, нашим первым городским архитектором. Должность эта во все времена была нелегкой. Однажды мещанин Яков Хлебников, встретив землемера в доме купца Павлыгина, так ударил его по голове, что бедный Иван Александрович лишился чувств. Жалоба в магистрат осталась без последствий, ибо обидчик состоял там в должности ратмана.
Ничто, однако, не в силах остановить прогресс. В 1804 году первый регулярный план Сызрана был составлен, и сам император Александр I наложил на него резолюцию: “Быть по сему”. Город занимал 5516 десятин, доходя до нынешнего Волжского переулка, и имел три заречные слободы: Покровскую и Ильинскую за Крымзой, Преображенскую за Сызраном. Заботясь о культурном досуге граждан, власти предусмотрели место для 7 питейных домов.
Но не хлебом единым жив человек. Немало среди наших земляков было людей образованных, незаурядных. Тот же городничий Дмитриев знал два иностранных языка, имел огромную библиотеку, выписывал газеты из Петербурга, Москвы и даже Гамбурга. В качестве домашнего учителя у него жил бывший королевский гвардеец француз Данглемон. Сын Дмитриева Иван Иванович стал известнейшим поэтом, одним из реформаторов литературы (в свободное от стихотворства время он работал министром юстиции). В Сызране впервые перевели на русский язык Гете, Камоэнса, знаменитые “Письма Абеляра к Элоизе”.
Часто бывали в нашем городе известнейший гравер Платон Бекетов, великий историограф Карамзин. Последний даже написал повесть о крестьянине села Чекалино Фроле Силине. Она так и называлась “Фрол Силин – замечательный человек”. В селе Верхняя Маза после выхода в отставку жил известный поэт-партизан, герой войны 1812 года Денис Давыдов. А в 1849 году к сызранскому купцу Мясникову приезжал драматург Островский, известный бытописатель “темного царства”.
Помимо культуры дворянской, существовал огромный пласт другой культуры – народной. Много образованных людей было среди старообрядцев. Они отыскивали и тщательно переписывали древние книги, скупали предметы старины, хорошо знали и ценили иконопись. В Сызране и уезде в начале 30-х годов XIX века собирал народные песни Языков, откуда-то отсюда привез он и знаменитую разбойничью: “Не шуми ты, мати, зеленая дубравушка”.
Существовал здесь и мощный пласт исламской культуры. Еще при основании Сызрана на западе уезда служилые татары основали села Ахметлей и Большой Сайман. Там существовали свои школы при мечетях, было немало образованных людей, знающих персидский и арабский языки. Мусульмане поддерживали связи со Средней Азией, помогали выкупать оказавшихся там в неволе людей.
В 1812 году пришла весть о начале наполеоновского нашествия, а вскоре поступил и царский манифест о формировании ополчения. Положение было серьезным, и правительство требовало последовать примеру московских дворян, выделивших десять человек из каждой сотни крепостных. В Симбирске выбрали начальника ополчения - князя Тенишева, создали комитет по набору “войска” и записали в постановлении: “все дворянство единогласно приняло решение перепоясаться на брань и идти защищать Царя, веру и дома, не щадя живота своего”. После чего определили призвать … трех человек с сотни. Окончить формирование планировали 15 октября. Срочно прибывший командующий округом Толстой настоял на увеличении числа призывников до четырех с сотни. Единения общества не получилось. Одни проявляли решимость и самопожертвование, другие всячески уклонялись. Наполеон уже стоял в Москве, а Александру I доносили, что из обещанных от Симбирска 9333 человек к 8 октября “перепоясались на брань” лишь 5236. Комплектование затянулось, и когда, наконец, через две с половиной недели ополчение тронулось в путь, оно насчитывало 8560 ратников. Не удалось набрать и необходимого командного состава из симбирских дворян, пришлось звать добровольцев из других губерний. А вот деньги жертвовали хорошо, всего насчитали 1 276 350 рублей.
“Новобранцев” на первых порах разбивали на группы по 25 рядовых и 5 унтер-офицеров и прикрепляли на местах к воинским командам для обучения. Затем ополченцы продолжали знакомиться с ратным делом в лагере под Заславлем, куда они прибыли в декабре 1812 г. и где стояли до июля 1813-го. Туда же подтягивались опоздавшие, постепенно доведя численность до 8994 человек. Всего в конце концов было сформировано 3 пехотных полка (вместо 4-ех обещанных) и один конный. Вскоре ополчение получило 15 тысяч трофейных ружей и двинулось в бой.
Пехотные полки были включены в Польскую армию и с августа 1813 г. по апрель 1814-го осаждали хорошо укрепленную крепость Глогау в Силезии. Там отличились наши земляки - крестьянин Филипп Карев, крепостной музыкант Орлова-Давыдова, и Андрей Пивнов из села Переволоки. В составе группы добровольцев они захватили вражескую батарею и открыли огонь по французам, а потом, расстреляв снаряды, уничтожили пушки и отошли. Конный полк ждала другая судьба. Он был направлен под Дрезден, где в жестокой стычке с регулярной кавалерией противника отличился командир эскадрона штаб-ротмистр Нечаев. Свой боевой путь конный полк завершил под Гамбургом. Война завершилась, ополченцы вернулись (только треть) к своему прежнему состоянию, и город снова зажил однообразной, умеренной жизнью. Торговали, работали, молились.
В 1830 году Сызран “посетила” далекая индийская “гостья”, попавшая к нам из Астрахани, – холера. Эпидемия была страшная. Вечером и на рассвете по всем церквам гудел колокольный звон, отмечая начало и конец комендантского часа. По ночам арестанты в пропитанных дегтем рубахах возили покойников, жгли оставшиеся после них вещи. Всего в России погибло около ста тысяч человек. Сенат даже отменил рекрутский набор в ряде губерний. В Сызране в это время случилось чудо. Мор внезапно прекратился на осенний праздник иконы Казанской Божией Матери. Пораженные местные жители постановили в память об этом устраивать ежегодно общегородской крестный ход. Святейший Синод, между тем, решил усилить церковное просвещение в Сызране. В 1833 г. на его средства было открыто духовное училище. Через год уже с помощью местных властей организовано еще одно - приходское, а в 1862-ом под Спасской башней началась продажа синодальных книг.
Пытались наладить и образование сельскохозяйственное. Руку к этому приложил сам император Николай I. Дело было так. В 1838 году в Сызране случился очередной сильный пожар. Правительство выделило на помощь погорельцам 15 тысяч рублей. Этого было явно недостаточно. Когда о том доложили царю, он пожалел захолустный городишко и дал 37 тысяч своих личных денег. Но и позже о Сызране не забыл, издав в 1845 году повеление основать возле него “образцовое село”. Построили 16 домов с надворными постройками, покрасили масляной краской, покрыли крыши черепицей. Прислали нескольких выпускников сельскохозяйственной школы, которые должны были показать образцовое владение передовыми приемами земледелия, скотоводства, огородничества. Село в 1847 году назвали Царево-Никольское. Выделили на все это 65 тысяч рублей казенных денег. Хотели, как лучше. Что получилось? Управляющий Каблуков построил себе каменный дом, а затею пришлось оставить.
У частных землевладельцев дела шли не в пример лучше. Еще в начале XIX века образцовое хозяйство было в Репьевке у помещика Бестужева. Выведенная им порода крупного рогатого скота, так и поименованная “бестужевской”, до сих пор известна всей России. Огромной славой пользовалось сызранское пшено - просо, подвергнутое особой многоступенчатой обработке. Постепенно название закрепилось и стало торговой маркой. Славу нашей крупе создавали водяные мельницы, стоявшие на реках Сызране и Крымзе. Самая знаменитая из них принадлежала Вознесенскому монастырю, она имела 27 поставов и была крупнейшей в губернии. Отличались и кустари-ремесленники. Кузнец Белопухов получил в 1863 году на Самарской выставке серебряную медаль.
В 1861 году в Сызране было выдано два торговых свидетельства купцам 2-ой гильдии, 136 – купцам 3-ей. Приоритеты городского хозяйства за прошедший период не сменились. По-прежнему главными отраслями были торговля хлебом и продуктами животноводства. В Сызране того времени насчитывалось семь кожевенных заводов. Но, несмотря на громкое название, это были небольшие предприятия. Заведение купца Красильникова имело 17 чанов и 29 600 рублей годовой выручки, его коллеги Черемухина – соответственно 10 и 10 150. А крестьянин Кудряшев в двух чанах “наваривал” всего на 2 970 рублей в год. Существовали в городе также салотопенный, свечные, кирпичные, солодовенные, пивоваренный и канатный заводы.
В узде дела шли еще лучше. Там работали 4 суконные фабрики с общей годовой стоимостью продукции 274 248 рублей. Винокурение давало 167 627 рублей. Кроме того, в уезде было 13 поташных, 56 маслобойных, 14 кожевенных, 2 канатных, одно стекловаренное и много других предприятий. Весьма сообразительным оказался помещик Городецкий. Он организовал производство из рогов и копыт синеродистого кали. Всего на момент отмены крепостного права в Сызране действовало 38 промышленных предприятий, а в уезде - 122. Городские пристани обрабатывали 41 процент речных грузов губернии. Дворянство явно терялось в этой бурной экономической жизни. Но оно еще оставалось значительной политической силой. В год освобождения крестьян в Сызране жило 98 потомственных дворян мужского пола и 67 женского, однако на уездный съезд явилось всего 18 человек.
В 1849 году в состав города вошли 8085 десятин земли на левом берегу Волги. Жители Сызрана издавна имели там хутора. И вот теперь эта территория присоединилась к тем 6 132 десятинам, которые находились в городской черте на правой стороне реки.
Развивалась сфера образования. В середине века в трехклассном уездном училище получали знания 88 мальчиков; приходское, помимо 68 мальчиков, посещали 74 девочки, а госпожа Кашкина основала частную школу для 20 детей обоего пола. Жизнь быстро менялась, росло городское население. Вот-вот к Сызрану должна была подойти “чугунка”.
Сызрань. Кто есть Кто.
Сайт центральной библиотеки