Очень извилисты порой бывают сюжетные линии, которые пишет жизнь. Так произошло с сызранским врачом-стоматологом Агнией Алексеевной Фирстовой. В годы Великой Отечественной войны она работала в местном эвакогоспитале № 997. События тех лет недавно напомнили о себе неожиданным образом.

Предыстория такова. В 1944 году в Сызрани проходил курс лечения красноармеец Дмитрий Фомин. В бою с власовцами он получил тяжелое ранение разрывной пулей, попавшей в щеку. Куйбышевские врачи восстановили парню челюсть, язык, часть лица. Затем направили в наш госпиталь. Боец оказался неплохим художником. Рисовал врачей, медсестер, соседей по палате. Десятилетия спустя эти работы оказались в руках военврача из Самары Александра Рябова. Он стал разыскивать людей, изображенных на портретах Фомина. Как-то познакомился с научной работой учеников сызранской СОШ № 5. В ней ребята использовали материалы фильма «Война далекая и близкая», снятого журналистами «КТВ-Луч». Одной из его героинь была Агния Фирстова. Ее-то позже и узнали на одном из портретов красноармейца.

Мы беседовали с Агнией Алексеевной в ее квартире, за столом, накрытым белоснежной льняной скатертью и льняными же салфетками. Изящные чайные пары из фарфора, сахарница с ложечкой, печенье в вазочке ждали своей очереди. А пока наше внимание занимали фотографии военных лет. А также копии карандашных рисунков. Тех самых, которые когда-то набросал Дмитрий Фомин.

- Парня такого помню, а вот чтобы он рисовал, не замечала, - говорит Агния Алексеевна. - Наверное, делал это тайком. Себя я узнала сразу же. Правда, брови были посветлее. Но все равно это - я.

Смотрим другие портреты. На одном - главная медсестра, очень красивая грузинка. На другом - раненый боец с забинтованной головой и подвязанной челюстью. На третьем - медсестричка из перевязочной.

- Получились очень похожими, - продолжает Агния Алексеевна. - Имен, правда, не помню, но все лица знакомы.

Самой Агнии на рисунке - 21 год. А в начале войны было восемнадцать. К тому времени девушка окончила зубоврачебную школу, устроилась работать в городскую поликлинику. Сначала сопровождала эшелон с эвакуированными. Потом три месяца рыла окопы. Вернулась, а мест в поликлинике уже нет.

- Тут встречаю директора зубоврачебной школы. Он говорит: «Фирстова, все работают, а ты шатаешься», - улыбается Агния Алексеевна. - И дал мне задание подготовить к открытию вновь созданное отделение. Работать было нечем. Даже бумаги для историй болезни не было. Спасибо молодому человеку из политотдела. Он обеспечил бумагой, чернилами, карандашами, перьями. Лигатурой и проволокой для шинирования помог «Сельмаш». И начался лечебный процесс. Во время Сталинградской битвы мы не выходили из больницы по трое суток. С врачом Лидией Ивановной Мамаевой дежурили по очереди. Прибежим домой, поедим. И - обратно в госпиталь. Работа была очень напряженной. Ранения тяжелыми. Лечения таких в истории нашей страны еще не было. Так же, как и опыта работы с челюстно-лицевыми травмами. Мы стали первопроходцами.

В госпитале пациентам буквально заново формировали лица. Восстанавливали носы, щеки. Делали пластику, пересадку кожи.

- И знаете, за все время не произошло ни одного случая нагноения, - говорит Агния Алексеевна. - До сих пор этому удивляюсь. Вот каким чистым было отделение!

Рассматриваем фотографии. На них запечатлены медсестры, пациенты. Многих моя собеседница называет безошибочно.

- В морской форме - Анатолий Громиков. Очень энергичный парень из Саратова. Ему нарастили подбородок, вставили зубы. Потом мы долго с ним переписывались. Вот Саша Ананьев, наш, сызранский. На лице огромный втянутый рубец. Тут уже ничего не сделаешь. Язык был оторван: пришили, прижился. Женя Бесфамильный из Краснодарского края. Долго лежал. Ему восстановили нос, натянули щеки. Хороший парень был, спокойный. Всегда хотел есть, хотя кормили в госпитале очень хорошо. И никогда не отказывали Жене в добавке. Конечно, поначалу морально парнишкам было трудно, но потом привыкали.

- Вы были такая молодая! Плакали при виде тяжелых раненых? - спрашиваю.

- Что вы! Мы были очень закаленными, ко всему привыкли. Да и врачи еще дореволюционной закалки слюни распускать не больно разрешали. Внушали нам, что нельзя. Мы к ним прислушивались.

- Больные в Вас влюблялись?

- Только один объяснился. Договорились передавать друг другу приветы, когда он станет пролетать над Сызранью. Да и нельзя нам было романы заводить.

За годы войны через руки Агнии Фирстовой прошли сотни раненых. На фотографиях читаю слова благодарности: «Замечательному человеку, врачу», «Отзывчивому, душевному, близкому другу, скромной и романтичной Агнии».

После войны Агния Алексеевна окончила московский медицинский вуз и всю жизнь проработала стоматологом. 35 лет из них - в Сызранском гарнизонном госпитале. Ушла на пенсию в 75 лет. И до последнего оперировала! Многие  вспоминают ее добрым словом. Но совершенно особенным подарком для нее стал портрет, написанный благодарным пациентом Дмитрием Фоминым в 1944 году.

Ольга ИСЯНГАЗИНА
Волжские вести