Бард-кафе «585 проба» подарило Сызрани вечер с Виктором Третьяковым - заслуженным артистом России, чьи песни звучали в телевизионных студиях «Взгляд», «…до 16 и старше», «Служу Советскому Союзу», «На службе Отечеству», телеканале «Культура», радиостанциях «Шансон» и «Эхо Москвы», в концертных залах Франции, Германии, Америки, Голландии, Бельгии и Люксембурга, в Кремлевском Дворце и на эстрадах Грушинского фестиваля. Сызранской публике были представлены песни из всех альбомов, начиная с «Колоколов» 2000 года до свежерожденного «Продолжения музыки…». Оба отделения концерта прошли вполне «по-третьяковски»: когда присутствуют внутренняя логика построения вечера и владение публикой, а задушевная тональность и философская лирика не исключают экспрессивность исполнения. Великолепно звучала гитара Леонида Морозова (известный музыкант, аранжировщик, композитор, импровизатор). После концерта автор выделил время на общение с журналистами.

- Виктор Анатольевич, в интервью «Известиям» Вы сказали, что не считаете себя бардом. На «Эхе Москвы» - что не считаете себя поэтом. Из профессии инженера Вы ушли полжизни тому назад. Кто Вы тогда?

- Поэт – это Пушкин. Композитор – это Бах. Я - немножко музыкант, немножко певец, немножко поэт, но не с большой буквы. Я придумываю песни по мере своих сил и их пою. К какому они жанру относятся, меня на самом деле не волнует. Проще всего, конечно, прилепить меня к авторской песне, потому что я выхожу с гитарой…

- У Вас четыре класса музыкальной школы. Они мешают или помогают?

- В детстве не понимал, зачем хожу в музыкальную школу. Отдали родители, я и ходил. Но, как оказалось, четыре класса дали мне хоть какое-то минимальное понятие о музыке, минимальную теоретическую базу. Я прихожу в студию и могу со звукорежиссером и музыкантом говорить на нашем «птичьем» языке. Хотя по нотам играть так и не научился и не воспринимаю музыку через ноты. Поэтому, наверное, меня и исключили из школы.

- Что или кто помог Вам стать Третьяковым?

- В моей жизни случилось три великих еврея. Ян Абрамович Френкель впервые вывел на профессиональную сцену (участвовал с ним в одном концерте). Потом был Розенбаум: услышав мой «Разговор с афганцем», Александр Яковлевич сказал, что готов включить его в свой репертуар. И Иосиф Давыдович Кобзон, который сейчас поет несколько моих песен.

- Впечатляет Ваше умение управляться с публикой. Вы неизменно корректны, но при этом гнете свою линию и не позволяете себе идти на поводу у слушателя…

- Безусловно. Я же не мальчик! Был бы помоложе, шел бы на поводу, - и концерт бы загубил.

- «Письмо из детдома» - это от детдомства отца?

- Да. Думаю, да. Возможна же генная память? Отец мой был детдомовцем.

- Как-то Вы сказали, что закрыли для себя социальную тему. Она ушла из творчества навсегда или возможно возвращение?

- Ну, неинтересно мне ни с кем бороться! Революционные песни петь – это дело молодых.

- То есть, Вы к таковым себя уже не относите?

- Все-таки мне 51. Это не значит, что я старый и мне все стало уже безразлично. Просто минул «революционный» этап. Все, что нужно сказать – я сказал. И понял. Не думаю, будто имею что добавить. Сейчас хочется писать не о сиюминутном, а о чем-то вечном…

- Это…

- О Любви, о Боге.

- Вы не раз произносили, что Ваша публика – это те, кто предпочитает песни со смыслом. Полагаете, реально обратить к таковым слушателя, взросшего на «тазиках» и «зайках»?

- Никого не надо возвращать! Есть 20 процентов населения страны нашей, которым нравятся песни со смыслом. Эти люди были, есть и будут, независимо от политической формации, от чего бы то ни было. Это и есть – мой слушатель.

Надо понимать еще: мы тоже по молодости слушали не только Высоцкого и Галича, но и всякую всячину, популярное, эстрадное. Просто возраст такой: поплясать, попрыгать. Почему нет? На то и молодость, чтобы веселиться и жить бесшабашно. Кто-то с этой легкой музыкой так и пойдет по жизни. А кто-то переключится на классику или авторскую песню.

Да, сегодня звучит много «троечников», много плохих стихов, примитивной музыки, плохого исполнения. Мало хороших мелодистов, к сожалению. И обратите внимание: сейчас среди молодежи стало популярно делать ремиксы, перепевать старых композиторов (в 60-е все же сочиняли потрясающе красивые мелодии!). Вывод: любой жанр хорош, и каждому жанру есть в жизни место.

- Но где услышать все эти песни со смыслом?

- В Интернете, где же еще? Было бы желание. Заходи, ищи, слушай. Носитель CD умирает…

- Я неплохо знакома с Вашим творчеством, но в определенный момент поняла, что с удовольствием слушаю Вас вживую, но избегаю покупать Ваши альбомы. Потому что на них звучит другой Третьяков. На мой взгляд, аранжировка закрывает Вас как автора…

- Слышал и прямо обратное мнение. Кто как воспринимает. Всем не угодишь. А я люблю быть разным! И по тематике – у меня и философские, и лирические, и гражданские, и шуточные песни. Так же и в аранжировках могу быть разнообразен. Могу под гитару петь, а могу и с симфоническим оркестром.

- Опыт выступления с «Оркестром ХХI века» был Вам интересен?

- О-очень интересен! Симфонический оркестр - это же музыкальный апофеоз! Были бы деньги, вообще бы с симфоническим оркестром ездил по стране, и мы закатывали бы огромные концерты. Одно отделение можно спеть с симфоническим (мелодии, которые у меня получились), а другое – те песни, где нужна только гитара. Как «Разговор с афганцем» или «Письмо из детдома». Собственно, по этому принципу и был построен мой юбилейный концерт в Кремле – мы с Леонидом Морозовым отыграли два часа под две гитары, а потом 16 песен с «Оркестром ХХI века» под управлением народного артиста РФ Павла Овсянникова.

- На одном из Грушинских Вы одновременно представляли «Войну с идиотами» и «Карамельку». И я обратила внимание: добрую славную песенку Вы включали в каждое свое выступление на всех эстрадах, а «Война…» с ее горькой ноткой в духе Гоголя и Щедрина ушла на задний план…

- Она вообще пропала. Кстати, как раз она из тех песен, что интересны в аранжировке и не очень слушается просто под гитару. Песня креативная, не всем понятная. Так «на пластинке» и осталась…

- Есть ли в Вашей жизни песня, о которой Вы пожалели, что ее написали?

- Нет. Ни в коем случае. Это все равно, что пожалеть о ребенке, который родился.


Ольга ЧУГАЙ
ВВС №15
14 апреля 2012