Храм Успения Божией Матери в районе пос. Заусиновского — особенный. Во дворе его стоит поклонный крест с фамилиями людей, расстрелянных в годы сталинских репрессий, и где-то рядышком, в братских могилах, они обретали последний земной приют. А храм радует глаз. Скромную типовую церковь заложили в начале нового тысячелетия. Теперь она приросла крестильней и двухэтажной воскресной школой, а территорию украшают брусчатка, деревья, цветники, малые скульптурные группы. В здании воскресной школы мы ведем разговор с настоятелем храма — протоиереем Михаилом Гордеевым.

— Отец Михаил, почему на поклонном кресте нет имени графа Медема?

— Потому что он прославлен в лике святых в Соборе новомучеников и исповедников Российских решением Архиерейского Собора Русской Православной Церкви от 20 августа 2000 года. День памяти мученика Александра был установлен на 10 ноября. В наших списках, опубликованных на сайте www.hramuspeniya.ru, — 558 расстрельных имен и еще 52 уроженца Сызрани, расстрелянных в других городах. Это лишь часть имен, которые нам известны. Храм действительно построен на месте расстрельного оврага и братских могил. Ландшафт этого места сильно изменился. Старожилы рассказывали, что слышали отсюда звуки выстрелов. Погибших хоронили еще и на старогородском кладбище.

— Кто содействовал преобразованию этой территории?

— Сам храм возвели на средства завода «Тяжмаш». Владимир Александрович Пантелеев помог с саженцами, новая дирекция предприятия — с дальнейшим благоустройством и строительством воскресной школы. На пожертвования благотворителей построена крестильня. Помогали прихожане. Аллею памяти высадили школьники.

— Какой идеей вдохновлялись?

— Храм должен быть местом притяжения людей. В храм приходят молиться, крестить и причащать детей. Приходят просто посмотреть, полюбоваться. И человек понимает, что к храму можно прийти даже просто для созерцания Божественной красоты мира. Красота — бережно и любовно организованное прихрамовое пространство в том числе — нивелирует расстояние между Церковью и человеком, поскольку является зримой земной территорией Бога.

— Одна из распространенных претензий к православной Церкви — та, что у нас перестал существовать приход как действующая модель сообщества прихожан. Как воцерковленные, так и «захожане» зачастую просто приходят в храм и расходятся по домам после службы, они не объединены внутренней жизнью, какими-то совместными делами... Успенский храм, как понимаю, разрушает этот стереотип?

— Да. Например сейчас мы с вами находимся в универсальном классе воскресной школы. Здесь проводятся евангельские молодежные встречи (слушатели — люди от 20 до 40). Для детей Закон Божий преподает педагог ОПК из школы № 14 О.В. Михайлова. Оксана Владимировна прошла специализированное обучение в СИПКРО, окончила курсы повышения квалификации в Самарской духовной семинарии. Она лауреат многих конкурсов, разработала авторскую программу по ОПК... Опытный педагог с мощной подготовкой. А теперь обернитесь, посмотрите на модели самолетов! Это уже кружок авиамоделизма. Анатолий Иванович Валюх приехал в Сызрань из Казахстана. Человек с руками и головой, в прошлом учитель, директор школы, преподавал в некогда советской республике физику, математику, труды. При Успенском храме стал вести авиамодельный клуб. При храме действует организация разведчиков-добровольцев «Норд-Русь». Православное патриотическое движение по подобию скаутского ведет свою историю еще с дореволюционных времен. К сожалению, у нас пока занимается только младшая группа добровольцев-разведчиков 6-12 лет. Ищем руководителя для другой возрастной группы, от 12 до 16 и старше.

В этом же помещении «прописались» кружки пения, гитары, рисования. Зачем они? Некоторые дети зажаты, слова о нравственности, о Боге не проникают к ним — довольно часто в семье и обществе и речи об этом не ведут. Зато они могут раскрепостить себя через творчество. А через культуру возможно движение к духовному началу и православию. Рисование и пение — часть образовательного процесса воскресной школы. ИЗО (кроме рисунка, дети знакомятся и с другими техниками творчества) у нас преподает педагог-профессионал из школы № 5 Марина Александровна Пашкова. Пение — выпускница музыкального колледжа, педагог ДШИ № 3 Нина Владимировна Гусева. Сама она поет в храмах, то есть глубоко знает духовную музыку. «Гитару» ведет Мария Зинова. Выпускница колледжа им. О. Носцовой, работает в ДК «Авангард», пишет музыку и стихи, призер Всероссийского конкурса «Посох и лира», лауреат областного фестиваля «Молодые имена в самарской литературе». Мария — автор поэтического сборника «Прилагательные ко мне», у нее есть своя музыкальная группа «Невзначай». Мне в ней понравилось колоссальная творческая наполненность. Это человек в личном поиске Бога и Божественного. Конечно же, во всех кружках при храме дети занимаются бесплатно!!!

— Ну и зачем Вам этот «головняк» с социальными проектами? Вы могли бы четко выполнять свои «профессиональные обязанности», просто ходить на службу, молиться и в ус не дуть...

— Совесть христианская не позволяет сослаться на отсутствие средств и успокоиться на этом. Священник реализовывается только тогда, когда такие проекты претворяет в жизнь. Когда он делает что-либо, не приносящее финансовую отдачу. Потому что это наше первейшее — быть миссионером, заниматься благотворительностью, идти к людям и говорить о Христе.

— Очень похоже говорят протестанты...

— У них мы можем почерпнуть много для себя полезного. Они проводят очень мощную работу с каждым отдельным человеком. Как происходит непосредственное вовлечение в религиозную жизнь, что происходит с личностью в плане вовлечения в религиозное учение — отдельный разговор. Возможно, православной Церкви порой не хватает смелости, а может, мешает и косность мышления. Ведь наша Церковь никогда не чувствовала опасности со стороны других религиозных конфессий, течений ввиду своей многочисленности и преимущественного права первенства по отношению к другим... Когда с открытием границ к нам хлынул поток западных цивилизаций, стало понятно, что мы проигрываем в работе с личностью. Поэтому Церковь не может занимать пассивную позицию. Приходится думать, как наладить диалог с обществом, приходом, отдельным человеком.

— Почему-то никто не удивляется роскоши католических обрядов, костелов, богатейшим одеяниям Папы Римского. Но при этом многие серьезно полагают, что наш патриарх должен ходить чуть ли не в рубище. А поскольку это не так, то считают, что РПЦ «погрязла в сребролюбии»...

— Оглядитесь. Все, что вы видите: храм, прихрамовые помещения, их содержание, включая энерго-, водоснабжение, отопление, труд педагогов, — требует повседневных финансовых вложений, что наши критики предпочитают не замечать.

— Действительно, любой православный может пользоваться всем этим бесплатно. Я прихожу в обустроенный храм и могу просто помолиться. И никто не выгонит тебя, если за душой нет ни копейки, или нет порыва поставить свечу, заказать обедню, пожертвовать рубль-иной...

— Да, формально закон о «десятине» не отменен. Просто сегодня он принял форму добровольного пожертвования, а не принудительного. Если человек понимает, что Богу нужно отдавать часть от своих доходов на Храм, как это было принято в древнейшие времена, то делает это исключительно по своей воле.

— Вот что забавно: осуждают, подозревают РПЦ в корыстолюбии не те, кто ходит в храм, а те, кто вообще ни копейки там не оставляют. И, следовательно, не имеют морального права спрашивать с Церкви, а куда это она тратит деньги: на реставрацию или строительство храмов, создание иконописных мастерских, обустройство монастырей, приютов, богаделен...

— Среди тех, кто негативно отзываются о Церкви, смакуют все слухи, грязь, небылицы, действительно, много людей, совершенно далеких от нее. Тема «финансовой нечистоплотности» очень болезненна и касается не только священников, Церкви, это претензия вообще ко всем богатым людям. Но что любопытно: на богатство криминалитета почему-то такого внимания не обращают. Почему-то на сильного и грубого мало у кого язык поворачивается слово осуждения сказать публично или пасквиль написать. Церковь же в этом плане выглядит удобной жертвой, доброй и беззащитной для нападок.

— Через руки Иоанна Кронштадтского проходили огромные средства, которые благодетели, жертвователи со всей России доверяли ему в распоряжение, и никто никогда не подверг его обструкции за то, что он самолично решал, куда направить деньги. Никто не поставил ему в укор, что он в 1902 году направил деньги на строительство единоверческого храма в честь святых апостолов Петра и Павла в Сызрани. Тот самый храм, где в 1904 году присутствовал на молебне последний император Всероссийский, тот самый храм, звонницу которого украшал колокол в 504 пуда и который был взорван в начале 30-ых...

— К вопросу о деньгах вот еще что надо понимать. Священник питается от алтаря. Так было, есть и будет. Если священник хорошо трудится, если он приносит пользу реальную людям... А польза от нашего служения вполне ощутима, ведь священник проводит колоссальное количество диалогов, разговоров, бесед с людьми, которые попадают в труднейшие жизненные ситуации, когда человек находится на грани развода или переживает болезнь, смерть близкого, иное горе. Кроме того, нет никакой разницы, на какой машине ездит священник или в каком доме живет, если это не превосходит разумных границ. Об этом говорит и патриарх: священник не должен разъезжать на автомобиле представительского класса. По большому счету, нам ничего не принадлежит, потому что в Небесное Царство с собой ничего не унесешь. Моя позиция такова: священник должен жить обеспеченно — однозначно, он не должен ходить в рубище, представляя собой жалкое зрелище. Он должен иметь возможность содержать свою семью. Он возглавляет приход, который его и содержат. И это нормальная ситуация. Смотреть на количество денег в кармане ближнего — удел людей с очень узким взглядом на мир, которые видят и оценивают его только в денежном эквиваленте. Судить надо не по деньгам, а по тому, сколько пользы человек приносит. Если священник, пастырь любит Бога, приход, людей, то он на своем месте и делает свое дело правильно и верно. Тогда не суть важно, насколько он богат или беден.

— Большинство светских людей не знает взаимоотношений священнослужителя и государства. Скажите, священник налоги платит? И кто ему назначает пенсию: РПЦ или государство?

— Мы платим все налоги, кроме НДС. Священник отчисляет средства в Пенсионный фонд РФ, оплачивает ОМС, трудоустройство происходит согласно трудовому кодексу, и вполне логично, что пенсию нам назначает государство. Одна из льгот, которую нам предоставляет государство: земельный участок под храм выделяют в безвозмездное пользование.

— Из чего формируется зарплата батюшки?

— Во-первых, из средств прихода, а во-вторых, от совершаемых треб. Кроме того, всем, кто интересуется финансовой составляющей церкви, прежде чем критиковать, полезно ознакомиться с позицией РПЦ в этом вопросе. Каждый православный должен знать, что любой человек, приходя на крещение, венчание, приглашая на отпевание, может сказать: «Батюшка, у меня нет средств»... И священник не вправе отказать в совершении требы.

— Мы все хотим иметь дело с профессионалами высокого класса. Прийти в поликлинику и попасть на прием к Готье. Или привести ребенка в класс к Макаренко или Сухомлинскому. Но понимаем, что процент талантов и просто добросовестных примерно одинаков в любой профессии: среди инженеров, строителей, архитекторов... Только если мы считаем нормальным, что учитель, врач покинули школу, поликлинику и на рынке, в общественном транспорте превратились просто в покупателя, пассажира, то служителю церкви спуску не дадим ни в храме, ни вне его...

— Церковь свята не потому, что священники в ней святые, а потому, что свят ее Глава — Христос. Обычная отговорка тех, кто не хочет идти в церковь: покажите мне священника святого, уж тогда я... Православный священник — это человек, на котором лежит огромный, колоссальный моральный, нравственный груз. Ему приходится принимать исповеди в той пронзительной форме, которой нет более ни в одном христианском течении. Психиатр закончил рабочий день и оставил в стационаре свои служебные обязанности. Служитель церкви никогда не снимает свой «белый халат». Сильны еще и психологические «качели»: то крещение, то отпевание, то венчание, то соборование. Даже если это воспринимать как работу, а не как СЛУЖЕНИЕ, — это очень и очень сложно. Кто-то не выдерживает, ломается, «перегорает». Вы правы: человек любой профессии может повести себя безнравственно, и у общества к нему не будет серьезных претензий. Не будет претензий к врачу, если тот заболеет и не станет лечиться. Но священнику обязательно укажут: «Врачу, исцелися сам!» (Евангелие от Луки (гл. 4, ст. 23). Не ищите святых. Найдите священника, который вам близок по духу, кто живет по вашим понятиям нравственно... Тому же, кто поносит Церковь, она мягко скажет: ты не прав. Увы, зачастую такая позиция вызывает у критиканов еще большее желание кинуть свой ком грязи...

— Доводилось слышать: вот католики во время службы перед Богом сидят, как равные, а православные стоят, как рабы перед надзирателем...

— Почему «с Богом на равных» означает сидеть? Почему не лежать? Не танцевать, предположим? Мы, православные, считаем Христа равным себе, он называет нас, людей, друзьями и братьями. Но друг и брат — не значит панибрат! Панибратство с Богом в понимании православия запретно! Можно упростить себе жизнь. К примеру, покупали же на Западе в эпоху Возрождения индульгенции — отпущение грехов. Но стоит ли торговаться с Богом, вносить мирскую суету в отношения с Творцом? Православная церковь не считает возможным упрощать человеку жизнь в угоду его мирским потребностям. Например, нас просят постоянно заменить язык богослужения с церковно-славянского на современный русский. На том, чтобы русифицировать богослужение, настаивают как раз те, кто толком не знает и русского-то языка. Хотя перемены в языке богослужения идут, только очень деликатно, бережно. Мы научены горьким опытом патриарха Никона: когда кардинальные реформы ведут к расколу, ничего хорошего в этом нет.

— Случается, что родственники, друзья, люди, которые нам дороги, уходят в иную веру. Какую позицию разумно занять православному?

— Для начала узнать, какому религиозному учению близкие им люди следуют. Выяснить, что православная Церковь думает об этом учении. Переубеждать, особенно первое время, бесполезно. Религиозные убеждения — вопрос принципиальный, сугубо личный, и каждый считает, что недопустимо предавать свою веру. Есть в Евангелии слова, что тот, кто не почитает Христа, должен и нам быть как язычник и мытарь, и мы должны от них отвращаться. Но православная Церковь милостива. Есть такое понятие, как «Икономия». По отношению к людям оно означает «снисхождение». Сохраняйте уважение родственное, дружественное. Предложите своего рода компромисс: мы вас любим, уважаем, а вопросы веры пусть останутся суверенным правом личности.

— Позволено ли молиться за иноверцев?

— Только в домашней молитве об их вразумлении, чтобы вера истинная их достигла. Как и о некрещеных.

— Отец Михаил! В Вашей семье был кто-либо из духовного сословия?

— Бабушка Мавра по отцовой линии была глубоко верующим человеком. Папа Анатолий Васильевич работал дирижером-хоровиком, мама Ольга Владимировна преподавала по классу фортепиано в Челябинске-65. Отец в качестве подработки пел в хоре — в Свердловске, где учился, в Тюмени, откуда родители родом, и в Сызрани, куда мы переехали в 1987 году. Его бас заметили и предложили стать диаконом — это низшая ступень священства, на которую можно вступить, не получив духовного образования. А поскольку быть диаконом и не знать свое дело нельзя, отец стал в это погружаться. И нас, детей, к этому приводил.

— И сколько вас у родителей Гордеевых?

— Старшая сестра Елена живет в Германии, преподает музыку. Вторая сестра — тоже музыкант, очень талантливый человек. Я третий. Сестра Клавдия — мать пятерых детей, недавно я венчал ее сына, своего крестника. Мой брат о. Николай служит в селе Печерском. Мы все — воцерквлённые люди.

— Могли стать светским музыкантом, а выбрали служение Богу...

— Я впервые пришел в храм, наверное, лет в 13. Это был детский интерес, что, как и где там происходит. Служил в Казанском соборе алтарником, пел в хоре. Срочную службу нес в православной части, расположенной на территории монастыря во Владимирской области. Совмещал солдатскую службу с пением в хоре монастыря. Пение там было творческим процессом, никто не ограничивал наш репертуар, и мы исполняли сложные произведения, знаменное пение. Участвовали в конкурсе солдатской песни на Поклонной горе. Я исполнял походную песню терских казаков «Полно вам, снежочки, на талой земле лежать...» Занял первое место. Это был 1996 год. В православной части я встал перед выбором: остаться служить монахом или жениться. Служба в монастыре мне очень нравилась своей неповрежденностью церковных правил. Она была настоящей, той, которой хочется жить. Но меня в Сызрани ждала девушка, мы писали друг другу каждую неделю. Еще в армии я поступил в богословский институт, потом перевелся в Самарскую семинарию, женился и рукоположился в диаконы. Понимал, что жизнь христианина должна быть связана с храмом, а для мужчины идеальным является служение в алтаре.

— Кто Ваша избранница?

— Она из простой рабочей семьи, не церковной. Мне понравилось в ней изначально то, как она ревностно пела в хоре, не просто отрабатывая свои часы... Я думал: если выбирать будущую матушку, то это должна быть та, которой служба нравится, которая может помочь мне спеть и не будет думать о мирском — клубах, дискотеках. Девушка видела и знала церковную жизнь, жизнь матушек, мы об этом говорили. Сейчас у нас двое детей.

— Что с принятием сана Вы исключили из своей жизни?

— Субботние и воскресные посиделки — для нас это дни богослужения. Это уже на протяжении многих лет: 3,5 года служил диаконом, 13 лет священником...

— Бывает ли у священника отпуск?

— Две недели. Отдых христианина — отдельная тема для разговора. Допустимо все без излишеств. Мы не проводим отдых в танцах, в пьянстве, потому что это не дает человеку возможности отдохнуть. Мы переключаем формат: выезжаем на речку, работаем в огороде. Люблю рыбачить — спиннинг, троллинг (от англ. trolling — блеснение, ловля рыбы на блесну — О.Ч.).

— Из любой профессии можно уйти. Из армии можно уволиться. А из священников?

— Священник не имеет права покинуть свой пост. Он не вправе рассматривать служение в церкви как работу, он не являлся наемником. Он может уйти на пенсию, но не перестать служить.

— Это не давит на сознание?

— Еще как! Порой хочется все бросить, особенно когда что-то не получается. Все эти человеческие слабости нам присущи, и опускаются руки, мы теряемся, наступает упадническое настроение. Но то, что Церковь не позволяет своим священнослужителям переходить в другие профессии, является и своего рода психологической защитой, сдерживающим фактором.

— Самое трудное для Вас служение?

— Для меня — тюремное. Я окормляю СИЗО. Сложно морально, поскольку эти души хоть и благодарные слушатели, и готовы слушать о Христе и Боге, но все же это — люди, которые имеют сложившееся представление о том, как следует жить, так что перевернуть их мировоззрение очень трудно.

— А Вы льстите себя надеждой, что можете это сделать?

— По крайней мере, какой-то светильник опустить в подземелье, зажечь огонек нужно.

— Не противно? Перед Вами насильник, убийца, а Вы ему о высоких душевных материях...

— Врач, когда разрезает гнойник, не думает о том зловонии, которое из раны доносится. Он думает о том, как помочь. Сложность тюремного служения в том, что оно требует гигантского напряжения сил. Отрабатывать часы нельзя, нужно вникать, лечить, требуются огромное время и горение, которого порой не бывает. А ты туда уже пришел уставший, и надо найти резервы.

— У Вас нет ощущения, что, став служителем Божиим, Вы взялись за неподъемное дело, за непосильную ношу?

— Посещают такие мысли в минуты слабости. А вот долго размышлять об этом не получается. Дело в том, что у нас есть четкое понятие, что даже одна душа, нами исцеленная, приведенная к Богу, — уже хорошо. Это нас утешает и греет. Досадно видеть, как человек, который пришел на исповедь и искренне раскаялся, порой опять в этот грех впадает. И он переживает, и я. Находишь утешение в литургии. Для священника служение само по себе является вдохновением. Приходишь на службу — и как будто заново родился.

— Кем хотят стать Ваши дети?

— Я всегда старался оставить им пространство для манёвра. У них свои желания, которые я разделяю. Екатерина — ей 18 — озабочена вопросами урбанизации, размышляет о том, как сделать лучше, красивее города. Учится в Москве на социолога. Ивану 16 лет, и ему нравится все, связанное с информационным обеспечением. Ему хорошо дается математика, и, возможно, он найдет себя в сфере защиты информации. При этом они — христиане и не мыслят себя вне православия. Я старался не быть навязчивым и не давить в вопросах веры. Часто ребенок из православной семьи отторгает православие в подростках — «перекормили», что называется, — и возвращается к нему спустя годы, когда его жизнь уже побьет...

— Отец Михаил, чем вызвана необходимость выделить Сызранскую и Жигулевскую епархию в составе митрополии?

— Подобное разукрупнение (инициатором стал Патриарх Кирилл) — дело полезное, благое, вертикаль власти при этом полностью сохраняется. Согласитесь, 400 приходов невозможно охватить, знать, что там происходит на местах. С 2017 года Самарская и Сызранская митрополия включает в себя четыре епархии: Самарскую и Тольяттинскую, Кинельскую и Безенчукскую, Отрадненскую и Похвистневскую, Сызранскую и Жигулевскую. Все они находятся в зоне ответственности правящего митрополита Сергия.

— Отец Михаил, кому Вы обязаны своему новому назначению? Возможно, Вы с Владыкой — однокашники, или Вас связывают дружеские отношения?

— Мы действительно почти сверстники — разница в год. Но при этом не родственники, не однокашники, и архиерей знает меня меньше по времени, чем некоторых священнослужителей нашей епархии. Кто меня рекомендовал, как принималось решение, не знаю. Владыка пригласил меня и предложил стать секретарем епархии. Это означает много бумажной, административной и представительской работы. Я не карьерист, властолюбие не мой порок, и мне проще быть рядовым настоятелем. Но отказать правящему епископу не счел себя вправе.

— Из соображений субординации?

— Владыка Фома мне очень близок по духу. Этот человек удивительным образом сочетает в себе душевный подход к людям и молитвенность, настоящую веру. Убежден, что поработать с ним будет полезным для меня.

Ольга Чугай
Вся Сызрань