маленькая Сызрань - о Сызрани

https://www.syzran-small.ru/pages-4093
Распечатать

Мария Повьякалова в свои 104 года считает: самое главное, чтобы в душе было чисто



Она прожила больше каждого из нынешних сызранцев. Родилась в царской России. Плакала, когда умер Ленин, и не проливала слез, когда умер Сталин. Плакала, когда Молотов объявил о начале войны и в День Победы. Пережила два страшных голода в Поволжье. Никого, никогда и ни в чем не винила. Любила мужа, рожала и хоронила детей, берегла семью, дождалась внуков и правнуков. Ее губы никогда не знали помады, ресницы, брови и волосы – краски, зато руки много, очень много работали. Сейчас, на склоне дней, она в заботе и холе, в ясном уме и трезвой памяти, разве что ноги отказываются ходить. И может рассказать много такого, о чем ни в одной книге не прочитаешь и даже не во всяких архивных книгах отыщешь…

 

Под колесом истории       

Мария Ивановна Повьякалова, в девичестве Будникова, 104 года:

- Будниковы наша фамилия. Папа Иван Васильевич умер, когда мне полгода было. Мама Екатерина Кузьминична нас с братьями поднимала. Они жили в Сызрани, когда город сгорел. Потом дед Василий работал подрядчиком (брал строительные подряды после пожара 1906 года – О.Ч.). А позже уехали в Заколочный поселок.

Заколочный – один из поселков Новоспасского района ныне  Ульяновской области. Но в 1913 году, когда у Екатерины и Ивана Будниковых родилась меньшая дочка, Маша, Новоспасская волость входила в состав Сызранского уезда. Многие поселения и деревеньки уже неизвестны большинству наших горожан: Лапы и Чурино, Грабовка, Грековка, Подгоры… В некоторых всего и дворов-то насчитывали по 20-30.  И происхождения иных названий можно отыскать лишь в архивах да в памяти немногих старожилов.

- Барин был Чурин, он расстарался когда-то, сад рассадил, черемуху, боровинку (старинный русский сорт яблонь - О.Ч.).

…О судьбе крупного землевладельца Мария Ивановна не знает. После Гражданской его следы затерялись. Зато помнит, как в Чурино организовали сельсовет и коммуну, и все, с этим сопряженное:

- Жили мы не больно богато, крестьянствовали. Детства-то я не помню – с шести лет в поле. Когда малая была, мама уйдет и меня затворит на крючок, чтобы не убежала из дома, в пруду не утопла. Потом дед Василий приедет с гостинцем, ягод мне привезет. Жалели меня, куклу мне из мешковины сворачивали. Было, в прыгалки мы детьми играли – веревки крутили. В войну играли. Цыплята и утята меня обижали – все ляжки искусывали мне, когда их кормила, пока я, наконец, не догадалась от них в сени убегать.

Помню чуть-чуть, как война Гражданская кончилась, и пленных австрияков - они помогали вдовым крестьянкам в хозяйстве.

Когда раскулачивали, я уже большая была. Кто раскулачивал? Да свои! За то, что другие больше работали. Что не цепами хлеб молотили, а машинами. Четыре семьи раскулачили, под Архангельск загнали. У Антоновых шесть или семь детей, у Кучумовых, Абрамовых… Всего-то в поселке 28 домов было! В Чурино коммуну организовали. Скотину поели, дома поломали, пожгли, никому впрок чужое добро не пошло. Все развалили.

…Беда пришла в 1920 году -  тогда по всему Поволжью собрали всего около 20 млн пудов зерна. Для сравнения: в 1913-м урожай составил 146,4 млн пудов. Весной 1921-го грянула засуха. А до всех этих событий крестьянские дворы освободила от хлеба и фуражного зерна продразверстка.

- Многие тогда умирали с голоду. Две девушки такие хорошие,  до сих пор мне их жалко, помню их, на моих глазах умерли. Фамилии умирали! Как выжили мы все, не понимаю… Мама листки липы рвала, обваривала, с мучкой с Репьёвской мельницы мешала (не путать с мукой! Мучка – горькая пыль, что оседала на стенах мельницы при помоле зерна - О.Ч.), лепешки нам пекла. Сказать нельзя, какие трудности пережили. Мама даст мешочек, я пойду в убранное поле колоски собирать.

…Было в ту пору Маше семь-восемь лет. Ей исполнилось 11, когда умер Владимир Ильич и 12, когда в соседнем Чурино родилась дочка у Василия Демьяновича Маркова. Правда, Римму Маркову – будущую советскую кинозвезду – родители вскоре увезли в Саратов.  А Мария доросла до невест и вышла замуж за Степана, с которым зналась с детства, росли по соседству.

- Все честь по чести: его родители пришли меня сватать. Благословили нас иконой, мы венчались. Папаша хороший был, а свекровь строгая. Я восьмая в семью вошла, у них три брата да сестра были, но ни с кем не ругалась.

…Уже в замужестве Мария вместе с золовкой пошла на курсы ликбеза (ликвидация безграмотности – О.Ч.). На экзамене ей задали «трудный» вопрос: как зовут жену Ленина? Ответила про Надежду Константиновну и получила хорошую отметку. Читать Мария полюбила на всю жизнь. Степан тоже уважал книги.

 

Молодая хозяйка

Во времена, когда торжествовало советское крепостное право и крестьяне не имели на руках паспортов, люди использовали самые разные способы, чтобы уехать в город: вербовались на стройки народного хозяйства, платили взятки местным представителям власти, поступали в техникумы и вузы… Для молодых мужчин был и еще вариант: не возвращаться в родные края после демобилизации. Этим и воспользовался Степан, муж Марии. Возможно, именно это спасло его семью.

Истощенная двумя волнами голода, Мария родила недоношенного ребенка, первенец прожил недолго. Вторую малышку молодые родители похоронили уже в Сызрани, куда в конце 30-х приехал глава семейства. В колхозе - бригадир трактористов, в армии - солдат, на гражданке он устроился работать в тюрьму водителем.

Жили в бараке на территории домзака. Скромно, если не сказать, бедно. В котелке варили и суп, и чай заваривали. За водой ходили к колонке. Стирали щелоком. «Голландку» топили щепой.

В войну Повьякаловым, как и всем, пришлось хлебнуть лиха. Хотя у Степана была «бронь», однажды, пока руководитель домзака находился в отъезде, его водителя было отправили на фронт. Вернувшись, полковник вовремя «выдернул» Степана из эшелона, который вчистую разбомбили в пути следования. В боевых командировках в Сталинграде муж Марии побывал уже вместе со своим начальником. Тогда это было в порядке вещей – у секретаря партийной организации домзака, к примеру, десять ближайших родственников воевали на фронтах. Победа стоила жизни двум старшим братьям Марии – Василию и Николаю.

Из тюрьмы семья Повьякаловых переселилась уже после войны, когда Степану выделили землю под строительство дома по улице Паровозной. Строились тяжело – доходы небольшие, глава семейства был категорически против, чтобы Мария работала где-либо на производстве. Во-первых, непорядок это в крестьянском понимании: мужняя жена должна за домом и детьми смотреть, да и по хозяйству работы всегда хватит. А главное, он жалел и берег ее. Ну и что, что у самого инфаркты? А у нее – врожденный порок сердца… За 46 лет, что прожила Мария с мужем, не слышала она от Степана худого слова. Никогда он не поднимал на нее руки.

 

Родительство

Хозяйке, маме трех девочек, работы и впрямь хватало. Обшить - очень выручала «подольская» машинка, перелицевать, связать. Какие Мария шали вязала, а кайма-то узорчатая! А еще шапки и варежки, носки, шарфы, свитера!

Чудесные флоксы высаживала, варенье тазами варила в саду на костре. Гостей привечала. Даже когда совсем еще тяжко приходилось, каждое воскресенье у них собирались по-семейному друзья Степана: наварит картошки, подаст к столу капустки, и сидят, поют песни… Хорошо! Конечно, корову держали и птицу тоже.

Младшая дочка Марии и Степана родилась в уже благополучное время, в 1955 году. Лидия Степановна считает свое детство очень даже счастливым:

- Нас не баловали. Но все необходимое было. Мы всегда чувствовали, что любимы в семье. Да, долго не было телевизора, и его ходили смотреть к соседям. Зато был радиоприемник. Часы с боем – они и сейчас живы у нас. На окнах – занавески, что старшая сестра вышила гладью. Перед школой Люда подарила мне куклу - до этого были у меня самодельные. Лыжи и коньки. Каждый год нам родители покупали новые ранцы. Отец держал пчел – как сейчас принято говорить, это было его хобби. Летом папа всегда брал меня с собой на «Москвиче» на пасеку. Трава высокая, ягод море, ромашки огромные, как садовые, и колокольчики. Я видела змей, ежей, лосей, каталась на качелях, которые папа привязывал к соснам. У меня первой в классе появились капроновые банты!

А еще у нас всегда ставили ёлку. Детей собиралось соседских! Мама шила нам костюмы – водился у нас дома настоящий лисий хвост!

…На родительские собрания обычно ходила мама. Мария Ивановна и строгости в доме наводила: могла и ремешком или полотенцем пройтись по непослушным попам. И всегда держала на высоте авторитет главы семейства: «Вот скажу отцу!». И никогда не говорила. Берегла дорогого, любимого человека. Никогда не упрекала за нехватку денег. Хотя, наверное, и обидно было, когда ее работящий Степан за честный труд заслужил совсем маленькую пенсию.

Да, одевалась скромно. Да, не пользовалась косметикой. Зато до сих пор помнит подарок, которым порадовал ее Степан: отрез в два метра шелковой ткани! И ценит то, что муж не уставал повторять дочкам, что взял в жены самую красивую девушку в поселке!

Давно уже нет Степана, а Мария Ивановна все живет – единственный долгожитель в своем роду. Она выполнила и перевыполнила свой родительский долг. Все потомство вполне благополучно. Старшая, Люда, гордость и любовь семьи, педагог, живет в Самаре. Нина -  в Безенчуке. Людмила, фельдшер, в Сызрани, при маме. Одна правнучка, Наталья, на Украине. Олег – студент института международных отношений. Мария, которую назвали в честь прабабушки, учится в девятом классе.

Вот он, главный урок нам от Марии Ивановны 104 лет от роду:

- Жить как надо? Не сквернословить, не завидовать. Самое главное, чтобы в душе было чисто.

Ольга ЧУГАЙ
волжские вести в субботу


| 11.10.2017 15:25